Заговор
Капельница
Во всём мире театры начинаются с афиши или, на худой конец, с билетной кассы.
Но есть ещё страны, где театры начинаются с вешалки. И это не парадокс, а тёмное наследие.
В этих странах очень часто вешали людей, вот и сформировался особый подход к искусствам.
И так как с некоторых пор в этих странах виселицы отменены, в сознаниях многих деятелей культуры образы повешенных трансформировались в зимнюю одежду, висящую на пронумерованных крючках. И поэтому летом, когда гардеробы пустеют, театральная жизнь увядает и население театральных городов ходит и плюёт куда попало.
Чмо поморщил лоб и, высунув язык, принялся обводить овальные линии. Он скрипел и прислушивался. Это у него профессиональное - слушать каждый шорох и крях. Стоит зажурчать, прошелестеть, шаркнуть, мыкнуть - и Чмо сквозь стены видит и знает, чем занят пришелец.
Некоторые страны считают, что их может спасти красота. При условии, если её будет хватать каждому - добавляют бойцы психиатрических заведений.
И если красотой называются произведения искусства, то их почему-то обязательно ненавидят политики, уничтожают обыватели и заливают кислотой маньяки. В этих странах именно красивых женщин убивают садистски и оставшиеся вынуждены ходить в уродливых одеждах. Но все там полагают, что через год-другой посредством воспитательных программ красота изменит народ, и он спасётся и не будет уничтожать красоту, в том числе и природу.
А есть там и такие скептики, что считают будто всё для их потребления, и пока двести тысяч человек сажают деревья, одна сомнительная личность подносит спичку, поджигает таёжные массивы и прячется в городской сутолоке, прикинувшись обожателем ремёсел и искусств Малой Азии. Так что кто теперь наберётся такой лихости - говорить за весь искорёженный мир?
Слюна потекла у Чмо по подбородку, но он не чувствовал её скольжения.
Он выводил чёрный треугольник - один из его любимых и торжественных сюжетов. Иногда он мог наштамповать таких треугольников до десяти за час, и тогда эти особые места невозможно было ни стереть, ни закрасить.
Чмо любил работать по нетронутой поверхности. Она вызывала у него вдохновение. И поэтому он всегда присутствовал при открытии зданий.
Он стоял позади толпы в своей чмонской одежде и предвкушая хлопал в ладоши.
Он проникал всюду. И если его гнали - расстраивался, как ребёнок, и назавтра приходил вновь, зная, что время работает на него.
Ещё не успев досыта наговориться, некоторые вспоминают, что братом краткости является талант, и тогда стыдливо умолкают и расходятся по домам. Но там им приходит в голову, что нельзя жить ни дня без строчки. И они садятся и пишут и пишут. И выписав все свои внутренности, назавтра они опять заставляют себя брать ненавистную ручку.
И тогда у них рождаются нелюбимые дети, как у тех женщин, над которыми снасильничал захватчик. Но когда эти дети вырастают до взрослых размеров, то их родители стараются забыть свою нелюбовь и по-человечески надеются прожить свою старость среди устроенных и доходных книг.
Ведь судьба человеческая на один миг состоит из действительной жизни, всё остальное время - это перетаскивание ночных горшков, создание лирических настроений и ложные жалобы на головную боль.
Карманы у Чмо всегда набиты странными предметами. Постороннему человеку они покажутся хламом. Но всё это Чмо нужно для работы, для утоления страсти, для соперничества с конкурентами.
Ещё будучи в армии он сделал открытие, что всякая железка, маленький уголёк, любое стёклышко могут стать прекрасным инструментом, резцом ваятеля.
И когда он остаётся в глухом, узком пространстве, один на один с нетронутой поверхностью, он запускает в карман грязную руку и выуживает оттуда какой-нибудь инструмент. В его голове уже возник один из вариантов, и посматривая на жалкие воплощения конкурентов Чмо улыбается, привычно посасывает язык и начинает скрести, резать и чертить. Он редко использует слова, а если всё-таки подписывает, то по-особенному кратко и смачно.
Там, где каждый начинает по Капле выдавливать из себя раба, образуются сначала грязные лужи, потом непроходимые болота и, наконец, безжизненные моря.
Эти моря стремятся соединиться с океанами, чтобы смешавшись со свободными струями, набраться жизненной энергии, испариться и выпасть на далёких полях, а через колодцы да растения вернуться в новый рабский дом.
В некоторых странах эту проблему научились решать иначе. Там ничего из себя не выдавливают. Там рабы остаются людьми, а люди становятся творцами. Учёные изобрели вещество, преобразующее рабскую жидкость в предприимчивое любопытство и здоровый аппетит, а прежде чем употреблять воду и продукты в пищу они проверяют на предмет рабских капель, которые, в свою очередь, собираются в специальные ёмкости и скармливают цирковым животным и домашним собакам, дабы они были более покладистыми и преданными.
И когда в качестве обмена научным опытом учёные тех стран предлагают своим соседям использовать этот, теперь уже простой и доступный метод, их коллеги отказываются, говоря, что им не нужны вездесущее любопытство и излишний аппетит. А дрессировать животных они будут по старинке, используя простой и эффективный метод: одни долго не кормят и больно бьют, другие приходят, дают пайку и гладят. И, мол, кому надо, пусть себе занимается выдавливанием, кто ему мешает?
Как всегда, когда Чмо наконец заканчивал работу, он вздыхал, брал шило и тыкал в каждый чёрный треугольник. Так по очереди он проделывал это со всеми имеющимися в наличии позами.
Это был традиционный заключительный акт его работы. Он делал уколы не спеша, с особым выражением глаз и с всёвозрастающей дрожью.
Он левша и поэтому колол правой, а левая у него была занята.
Иногда он не выдерживал и постанывал, но мигом замирал и напрягал слух. Ему нельзя чтобы заметили. Он дико боялся боли, когда его били, он забывал все слова и походил на кусок живого мяса.
А так - он чувствовал нежность и сладость. Она растекалась по его жилам, и только в этот момент он мог бы, если б умел, передать восторг от обладания своей фантазией.
Он напрягался и пыжился, ему было неудобно, но он привык. Он выбрал в жизни самое для него приемлемое, он занял пустующую нишу и был счастлив. Энергия искусства, вкус жизни и исполнение желаний соединились в его безобидной сущности.
Чмо затрясся, судорога пробежала по телу, он тихо застонал, и белая мутная Капля упала на грязный кафель.
